"Слова крови", Бен Каунтер

Рассказ из сборника "Let the Galaxy burn".

На Эмпирионе IX почти уже разгорелся день. Командор Ателленас посмотрел вверх, на звезды, сквозь свет солнца планеты. Он все еще различал серебряный кинжал, висевший на орбите, корабль предателей, ожидавший возможности сесть в единственном космопорте и забрать орду язычников, запертых здесь.

У него было тридцать десантников. Тридцать десантников должны были остановить войско, что никогда не сдавалось, никогда не чувствовало боли, что существовало лишь для того, чтобы лить кровь священной Империи Человека.

Но Ателленас знал, что должен победить. Этот храм на окраинах единственного заброшенного города планеты относился ко времени Великого Крестового похода, когда люди Империи возвысили Императора до Бога, прежде чем поклонение Ему было извращено бюрократами Церкви — и той самой верой, что построила этот храм, он поклялся, что ни один еретик не покинет планету живым.

Сержант Валериан перебрался через разрушенную внешнюю стену храма, пригибаясь, чтобы не быть замеченным.

-Командор, они показались. Покинули корабль.

-Потери?

-Мягко сели. Большинство выжило.

-Численность?

Старый и грубый, Валериан помедлил, нахмурившись.

-Лучше гляньте сами, командор.

Сержант отделения опустошителей отдал Ателленасу прицел от лазпушки. Ателленас добрался до периметра храма, откуда был виден огромный дымящийся корпус разбившегося судна предателей, искореженный и пробитый, на фоне серого предрассветного неба.

Он посмотрел в прицел и в первый раз увидел врага. Машинально пересчитал противников — одна группа обчищает трупы, другая, кавалеристы, вытаскивает упирающихся лошадей из трюма, третья, самая большая, собралась вокруг вождя. Это были сектанты, и далеко зашедшие — большинство из них с завязанными на талии форменными куртками, босые, покрытые шрамами и рисунками кровью, вооруженные всем, что смогли подобрать. Лазружья, ножи, корявые куски металла, пара тачанок с тяжелыми орудиями. На лице каждого сектанта была написана дикость, ярость, смешанная с отчаянием и неосознанным страхом, эмоции предательства, готовые взорваться в любой момент. Ателленас суммировал численность. Около шести тысяч.

И вождь. Его вид полностью развеивал любые сомнения в том, что за всем этим стоял Кровавый Бог.Высокий, не особенно мускулистый, но крепкий и мощный, почти светящийся от сдерживаемой энергии. На нем был только пропитанный кровью кусок ткани, завязанный на талии. Волосы были черные и всклокоченные, лицо — жестокое и небритое, а кожа — покрыта шрамами и языческими символами. Одна рука его была заменена парой гидравлических промышленных ножниц, таких больших, что концы лезвий касались земли. Поверхность лезвий покрывали неровности и зазубрины, но даже в тусклом свете невероятно острые кромки светились серебром. Яростно жестикулируя, вождь говорил с окружавшими его еретиками, глаза его сверкали, а слова были настолько весомы и злы, что даже будучи вне пределов слышимости, Ателленас ощущал их силу.

-Валериан?

-Командор?

-Возьми на заметку. Мы нашли 24ый Гаталаморский.

-Шкуродера? Но он-

-Он гораздо больше, чем страшилка, Валериан. Он существует, и он здесь. У него под началом четыре тысячи гаталаморцев и еще кто-то. Вероятно, гарийские бунтовщики, и еще кавалерия. — Ателленас вернул прицел. -Подготовьте оборонительные позиции. Шкуродер знает, что мы здесь. Он нападет на рассвете.

Пока Валериан отдавал приказы окопавшимся опустошителям, а тактическое и штурмовое отделения проверяли оружие перед грядущим боем, Ателленас припомнил все слухи и официальные опровержения. То, что известная благочестием планета Гаталамор может поставлять предателей для войска Шкуродера, Церковь признать не могла. Они настаивали, что Шкуродер был лишь страшилкой, выдуманной их врагами из Администрации.

Ателленас был верен Земле, а не Церкви, но он все же был бы рад оказать ей услугу и оборвать существование этой «страшилки». И какой страшилки…

Говорили, что Шкуродер был всего лишь преступником. Его везли с мира-улья — кто говорил, что с Некромунды, кто — что с Ластрати — когда он каким-то образом сбежал. Перегородка в тюрьме оторвала ему руку, но шок и потеря крови не убили его, он выжил и продолжил драться, и последние записи в бортовом журнале дрейфовавшего сожженного тюремного корабля сообщали о том, что плазменный реактор был поврежден и взорвался. Обугленные тела, найденные на борту, опознали. Не хватало только одного.

Потом Шкуродер объявился на Гаталаморе и там же заработал себе это прозвище. Рискнувшие противостоять ему офицеры полка, в который он внедрился, были зарезаны ночью, и содранная с них кожа взвилась над казармами вместо флагов. Говорили, что через три дня после того момента, как он прибыл на планету, несколько тысяч прежде лояльных гвардейцев исчезли, захватив войсковой транспорт на орбите и оставив на плацу окровавленный алтарь из черепов, словно в насмешку над оставшимися.

Эти легенды, кажется, основывались на реальных событиях. Остальные были просто россказнями, байками про то, что Шкуродер мог склонить людей к Хаосу лишь словом, про странные знамения, сопутствовавшие ему, и про сбои Астрономикона, помешавшие преследовавшему его кораблю.

Ателленас долго был командором, а космодесантником — еще дольше. Он знал, что когда осторожные люди не верят ничему, чего не видели, настоящий лидер может отличить правду ото лжи.

Правда была здесь, в абсолютной чудовищности Шкуродера, в силе, совратившей самых стойких людей с ужасающей легкостью. Именно такие враги, как он, наиболее страшны Империи — потому что построена она на душах своих людей, тех самых душах, которые Шкуродёр забирал себе.

-Братья! Сыны крови! Сегодня мы встретились с лучшим врагом. Некоторые из вас думают, что Кровавый Бог послал нам последнее испытание перед тем, как мы действительно почтим Его жертвой миллионов жизней на Махарии.

Слова крови врезались им в голову, вводя их в состояние величайшей жажды крови. Шкуродер никогда не был столь благодарен за дар слов — ни одно войско, ни один десантник, не могут устоять перед людьми, не знающими ничего, кроме счастья резни.

-Но правда, сыны крови, в том, что мы так радуем Его, что Он даровал нам еще кучу черепов! И каких! Десантники, вымразки человечества, слепые имперские машины, они здесь, чтобы сдохнуть во имя Его и показать Его силу слабакам!

Шкуродер вскинул оставшуюся руку, и толпа вокруг дико заорала, выплескивая свою бешеную радость от грядущей битвы.

Многие погибли при крушении, еще больше было раненых и ослабленных — их собственная жажда крови убьет их. Но их все еще было много. Они пронесутся сквозь единственный город планеты, захватят космопорт и их братья на орбите доставят их к концу путешествия — на Махарию, и на этой планете с населением в тридцать миллиардов душ его войско сдохнет в оргии резни во славу Кровавого Бога. Невозможно себе представить, сколько же человек умрет, все те безумные орды слабаков, что будут зарезаны прежде, чем умрет последний сектант.

Кровавый Бог будет так рад, что он, Шкуродер, станет его избранником, бессмертным героем, гасящим самые звезды во имя Его.

-Братья! — снова заорал он, перекрывая шум. -К оружию! Имперские твари сдохнут на восходе!

Сектанты разбежались готовиться: заряжать оружие и точить клинки, резать себя и предвкушать славные убийства. Рекоба, когда-то бывший капралом, а теперь командующий четырьмя тысячами гаталаморских повстанцев, ревел приказы и разбивал головы. Кайрия, присоединившийся к Шкуродеру с двумя тысячами солдат из сил планетарной обороны Гарии, был поменьше, так что он всегда старался, чтобы люди видели его палец на спусковом крючке дуэльного лазпистолета.

-Диесс! — позвал Шкуродер.

Всадник подъехал на своей черной как смоль лошади. Ноздри зверя были покрыты пузырящейся кровью, а глаза выкатились, но даже животное было заражено силой слов крови. Сам Диесс, молодой и полностью преданный, сидел прямо, подняв саблю в приветствии, все еще в драной форме офицера.

-Сэр! Милорд Шкуродер!

-Диесс, тебе выпала честь пролить первую кровь. Ты со своими людьми первым ударишь по позициям десантников. Сильно. Сможешь захватить парочку живыми — так и сделай. Обеспечат развлечение остальным. Не сможешь — пусть все сдохнут.

Даже Диесс улыбнулся.

-Благодарю Вас, милорд! Славный день для Кольчи!

-Все на Кольче желают твоей смерти, Диесс. Славный день для Кровавого Бога!

-Так точно! — Диесс ускакал прочь, вдохновленный той странной радостью, что только Кровавый Бог дает людям перед битвой.

Шкуродер чувствовал запах победы. Сухая земля Эмпириона IX покраснеет до конца дня.

Первые лучи солнца осветили корпус корабля сектантов. Триста всадников Диесса, как один, пришпорили коней и помчались через равнину к разрушенной обсидиановой стене храма. Многие пешие воины побежали за ними, потрясая украденным оружием и вопя от жажды крови, надеясь, что, когда они прибегут к храму, там еще останутся живые десантники.

Даже когда протрещали первые выстрелы из лазружей, Шкуродер чувствовал, как Кровавый Бог улыбается ему со Своего трона черепов в Искажении.

«Кровь», прогремел знакомый голос в голове. «Кровь во имя Кровавого Бога».

-Огонь! — скомандовал Валериан, его старое, обветренное лицо исказилось от гнева и негодования. Орудия отделения опустошителей изрыгнули языки пламени и первая волна кавалерии еретиков пала, некоторых вынесло из седел, часть лошадей была разрезана надвое, но все в итоге падали на землю, поднимая облака пыли.

Но всадники продолжали наступать, шкуры лошадей были черны от машинного масла, и звери, и наездники отмечены и покрыты шрамами, и глаза у них одинаково затуманены кровавым безумием. Те, у кого было огнестрельное оружие, открыли ответный огонь и лазружейные выстрелы врезались в черный камень храма. Часть ударила в доспехи окопавшихся тактического и штурмового отделений. Ни один не пробил их.

Ателленас размял руку, закованную в силовую перчатку, чувствуя, как силовое поле окружает ее. Он поднял свободную руку и опустил ее резким рубящим движением — болтеры тактического отделения по сигналу извергли дождь стали.

Другая волна кавалерии упала, но они были куда ближе — а их вожак, офицер в истрепанной, окровавленной пародии на форму, все еще был жив, высоко держа саблю и ведя своих воинов в атаку.

В них все еще стреляли, и сержанту штурмового отделения, Кайтеллии, попали в руку.

-Состояние, Кайтеллия?

-Ничего серьезного, — ответил сержант. -Потерял пару пальцев. Готов действовать по приказу.

-Ждем, Кайтеллия. Ждем.

Следующий залп тактического отделения и опустошителей срезал еще больше всадников, но теперь враг был в зоне досягаемости лазпистолетного выстрела. Предупредительные иконки авто-чувств Ателленаса замигали напротив его сетчатки, когда один из снарядов врезался в наплечник. Он прицелился из болт-пистолета и отомстил стрелку за наглость — тот получил болт в шею и кувыркнулся назад себя с лошади.

Еретики были близко. Их лошади пришли в бешенство. Офицер поднял саблю, готовясь рубануть первого же десантника на пути.

-Вперед! — закричал Ателленас. Прежде чем слово сорвалось с его губ, Кайтеллия со своим отделением, ревя прыжковыми ранцами, вылетели из укрытия. Они приземлились на головы ближайших наездников и каждый прирезал своего противника. Сам Кайтеллия направился к своей цели, не сбавляя шагу. Не обращая внимания на сектантов, клинки и дубины которых не могли повредить доспеху, сержант побежал к офицеру.

Он хочет отомстить, подумал Ателленас. Отомстить за свои пальцы. В любом другом войске подобное сочли бы нарушением дисциплины — но не у Черных Храмовников, не у космических десантников. Все, что они делали — мстили.

Ателленас лично повел вторую волну, врезавшись в опешивших всадников со своим тактическим отделением. Бросившись в заверть пыли и криков умирающих, он уклонился от первого клинка и ударил в ответ, откинув наездника и лошадь на семь метров назад в дожде голубых искр от силового поля.

-Вновь! — заорал офицер. -Еще раз! Еще атака!

Но его всадники были слишком рассредоточены и напуганы, чтобы перегруппироваться и контратаковать. Те, кто усидел в седле, пытались усмирить коней под ливнем зарядов из болт-пистолетов и трещащими стенами клинков цепных мечей, выныривавших из пыли и убивавших по сектанту каждым выпадом.

Авто-чувства Ателленаса поймали Кайтеллию, дерущегося с офицером. Офицер неплохо сражался, используя преимущество в росте из-за лошади, чтобы не дать Кайтеллии использовать силовой меч. Аристократ, подумал Ателленас, воспитанный в седле, тогда как Ателленас и его десантники были воспитаны на поле брани. Он отражал все атаки Кайтеллии, поворачивая клинок так, чтобы силовое поле не сломало его.

Затем Кайтеллия прекратил играть с ним и настолько быстро ударил снизу, что офицер не успел вскрикнуть, когда кончик меча вышел из его плеча и вскрыл его тело. Офицер выронил меч, содрогаясь в ритме с выливавшейся на землю кровью, затем рухнул на землю. Его конь ускакал прочь, уведя с собой множество выживших животных. Те, кто был без лошадей, все еще сражались, но безумие и страх так поглотили их, что штурмовое и тактическое отделения всех их легко перебили, зубцом цепного меча ли или же снарядом из болтера.

-Сержант Кайтеллия, доложите. — сказал Ателленас в передатчик.

-Семьдесят процентов живой силы противника уничтожено, сэр, потерь нет. Ранения незначительные.

Ателленас заспешил вперед сквозь облака пыли и дыма. Он посмотрел в сторону корабля сектантов, авто-чувства увеличили изображение и выхватили звуки приближающейся орды.

Остатки сектантов. Шкуродер действовал логично: кавалерия была выслана, чтобы разбить позиции десантников, таким образом костяк войска сектантов ударил бы по уже вышедшим из укрытий бойцам.

-Валериан?

-Сэр.

-Возьми своё отделение и отступай на окраины города. Подготовь еще одну оборонительную позицию. Мы с Кайтеллией присоединимся к тебе там.

Молчание. Затем...

-Сэр, мы не можем отступить. Мы не можем сдать эту позицию.

В голосе Валериана было нечто, что рано или поздно познает каждый командир. Оттенок неповиновения.

-Валериан, немедленно отступайте. Противник слишком силен. Здесь мы с ними сражаться не можем. — Ателленас видел Шкуродера, размахивающего клинками на бегу, с толпой сектантов вокруг.

-Сэр, я не могу отступить перед лицом врага. В Основных учениях сказано-

-Вопросы учений будут обсуждаться на Земле. А сейчас ты выполнишь приказ.

И вновь молчание.

-Так точно! — но сейчас неповиновение ясно слышалось в голосе Валериана.

Ателленас скомандовал тактическому и штурмовому отделениям, и они как один двинулись через храм к окраинам города, оставляя позади поле с двумя сотнями мертвецов и не сдающегося противника.

Шкуродер пнул древнее мраморное изображение имперского орла и проследил за тем, как оно разбилось оземь. Вокруг него его люди вымещали злобу на убранстве храма, расстреливая резные стены и оскверняя своей кровью алтари.

-Где же они? — заорал Рекоба. -Где псы? Трусливые псы! Зассали встретить ярость Хорна! — неопытный человек принял бы Рекобу за уволенного ожиревшего капрала, свихнувшегося на поклонении Кровавому Богу. Но на самом деле он был силен — масса мышц, а не жира, державшая умы людей в железных оковах, которые поклонение Кровавому Богу лишь закалило.

Он говорил за всех, и Шкуродер знал, что все его люди обозлены.

Они сбежали. Эти десантники, эти защитники человечества, которые бы тысячу раз сдохли скорее, чем уступить хоть пядь земли последователям Кровавого Бога: они отступили. Они отступили пред лицом еретиков. Они сдали им это место, символ ложной божественности их Императора, величайшую святыню.

Это неправильно. Это не по-имперски. Они должны были высокомерно недооценить мощь Кровавого Бога и сдохнуть под клинками Его войска, поглотившего их.

И его люди чувствовали то же. Их обманом лишили битвы. Жажда крови бушевала в них, разрушительный голод, утолимый лишь жестокостью.

-Братья! — Шкуродер ощутил горячие слова крови в своей голове. Ему нужно было умно пользоваться ими, направляя умы людей согласно своей воле. -Враг показал свое истинное лицо! Не слабаки, но трусы! Обманщики! Своей хитростью они оскверняют все, что показал вам Кровавый Бог! Но мы не падем жертвами их лжи. Мы подождем здесь, в этом самом месте, что они почитают символом своего слабого Императора, мы соберем всю силу, прежде чем ударить и отпраздновать нашу победу над духом Империи!

Рекоба вышел вперед из рядов собравшихся.

-Мы не можем ждать! Клянусь троном Кровавого Бога, враг бежит! Мы должны догнать их и размазать, а не трусить, как дети!

Шкуродер окинул Рекобу взглядом. Так же опасен, как и полезен. Он, как и все сектанты, должен быть приструнен. Шкуродер поднял руку, так что стальные концы клинков задрожали перед лицом Рекобы.

-Рекоба, брат мой, ты ничего не знаешь о противнике. Кровавый Бог показал мне правду о жалких людишках. Десантники хотят, чтобы мы их преследовали, чтобы перебить нас поодиночке, и тогда не будет никого, кто бы мог попасть на Махарию и начать резню. Они используют против нас веления Кровавого Бога, зная, что мы ослепнем от жажды крови. Даже сейчас, когда ты рвешься в погоню, силы Кайрии и половина твоих воинов еще не прибыли. Ты бросишь вызов десантникам с третью, с четвертью своих сил, только чтобы они снова сбежали, когда остальные придут отмстить?

Шкуродер повернулся к остальным сектантам, слушавшим его слова, как будто бы они шли от самого Кровавого Бога.

-Мы им не позволим, братья мои! Мы ударим все вместе, так что они не смогут ничего нам противопоставить, пока мы не дойдем до космопорта! Кровь Кровавому Богу!

Шкуродер видел, как вокруг Рекобы, стоявшего с лицом, искаженным ненавистью, собирается шобла гаталаморцев. Он сорвется и приведет их прямо в ловушку десантников.

Ну, пусть подыхает, подумал Шкуродер. Может, его люди нанесут десантникам хоть какой-то ущерб, пока остальная орда подходит. Неплохо получалось. Остановить Рекобу значит сразиться с ним и его людьми, а войско не должно разделиться на части. Пусть десантники думают, что их план сработал, что они уничтожат войско Кровавого Бога часть за частью.

Будет только приятнее усеять их черепами землю Эмпириона IX и двинуть войско к священной бойне.

Пусть подыхает.

Солнце стояло в зените над окраинами заброшенного города. Единственное поселение Эмпириона IX было покинуто, как и вся планета, когда стало понятно, что ее запасы полезных ископаемых куда меньше, чем полагали геологи Адептов Механики. И так она и осталась на сотни лет, пока судьба не выбрала ее ареной битвы, решающей для миллиардов жизней.

Ателленас разместил вторую линию космодесантников в спальном квартале с полуразвалившимися домами из уродливого серого пустого пластона. Его отделение находилось на верхнем этаже одного из домов, опустошители были в соседнем здании. Широкие улицы внизу, спроектированные так, чтобы по ним могли проехать бурильные машины и грузовики, полные руды, были пусты, разбиты упавшей кладкой и усыпаны осколками битого стекла. Все затихло. Даже воздух. И только усиленные авто-чувства Ателленаса улавливали вонь крови.

-Они ничего вообще-то… не сказали, сэр. — Кайтеллия, разговаривая с командиром лицом к лицу, тщательно подбирал слова, так как обычно десантники не касались этой темы. Темы неподчинения. В воздухе витал темный, неприятный вкус. -Но я же вижу. Как они двигаются, говорят. Они… они не рады, сэр. Не рады Вам.

Командор Ателленас посмотрел на сержанта штурмовиков. Как и всех Черных Храмовников, его тайно испытали на Земле на риск неповиновения — и Кайтеллия был назван самым вероятным бунтарем в подчинении у Ателленаса. Инициативность и самостоятельность Кайтеллии, делавшие его идеальным сержантом штурмовиков, в то же время делали его упрямым и потенциально опасным. И все же он был десантником, которому Ателленас здесь больше всего верил.

Дело было не в том, что от десантника требовалось отдать свою жизнь за победу. Опасность была рождена не трусостью или злобой. Валериану, и, возможно, остальным, было приказано оставить всю их систему ценностей, изменить для них понятия «хорошо» и «плохо». Отступить перед лицом врага — перед лицом Хаоса — величайшее зло для десантника.

Он приказал людям поступить неправильно. Какой командир, какой космодесантник, имел такое право?

-Ты правильно поступил, рассказав мне об этом, Кайтеллия. — сказал он. -Что с твоим отделением?

-Ворчат, но ничего больше.

-Твоя рука?

Кайтеллия глянул на поврежденную руку. Его кровь быстро свернулась на пластали, когда выстрел из лазружья отрезал ему три пальца.

-Стрелять смогу, сэр. На боеспособность не повлияет.

-Хорошо. Следующая волна будет хуже управляема, зато многочисленнее. Используем улицы. Заманишь врага внутрь, на улицу под нами. Наши с Валерианом отделения откроют огонь сверху. Ясно?

-Так точно, сэр.

Прыжковый ранец Кайтеллии изрыгнул пламя, и сержант вылетел через широкое окно без стекла, перелетел на крышу противоположного здания, чтобы провести со своим отделением ритуалы обслуживания.

-Валериан?

-Сэр? — в голосе Валериана явно даже сквозь передатчик чувствовалась подавленная злоба.

-Выдвигайтесь. Вторая волна.

-На ауспексе ничего, сэр.

-Они близко. Сначала их будет трудно сломить, но потом ряды рассыплются. Когда Кайтеллия атакует, откроете огонь. Кайтеллия займется отставшими.

-А затем, сэр? Следующая волна?

-Исполнять, сержант.

Ателленас со своим отделением собрались на четвертом этаже, проверив болтеры, готовые превратить улицу внизу в реку огня.

Горизонт сместился, потемнел и начал сдвигаться к ним с окраин.

Вторая волна.

-За каждый зеленый и священный остров в голубом море Гаталамора, за каждого, кто потерян, мы умрем или освободимся!

Дух Рекобы воспарил от гордости. Его люди, подчинявшиеся ему части гаталаморской армии — треть сектантов, в общей сложности. Когда они маршировали в возбуждении, они словно возвращались на славный Гаталамор, во времена до того, как они потеряли так много братьев и друзей из-за идиотизма командиров Гвардии, до того, как они встретили безумца с голосом Бога, что принял их в худший час и превратил в свою личную армию.

Им не была нужна Империя. Но и Шкуродер тоже не нужен был. Просто еще один дурак, который выкинет жизни людей Рекобы. Ну, если уж они должны умереть, так они умрут лицом к лицу с врагом, с десантниками.

Космодесантники. Когда Гвардия бросала миллиарды людей на растерзание врагам, именно десантники выживали, именно они уничтожали врагов, которых ослабили гвардейцы ценой своих жизней.

Они узнают, что такое отчаяние. Рекоба об этом позаботится.

В авангарде марширующего войска некоторые сбивались с шага, переходя на бег, стараясь как можно быстрее добраться до спрятавшихся в спальном квартале десантников. Когда они шли по главной дороге города, с лазружьями наизготовку, все еще распевая, бойцы вламывались в дома, вышибая двери, охотясь за врагом.

Его люди. Рекоба гордился ими. Они все еще были его людьми, даже после всего того, через что их прогнали Империя и Шкуродер.

Первым появился запах, металлическое зловоние топлива. Затем — белый шум, когда они спустились с небес на своих прыжковых ранцах, упав прямо в центр построения.

-Огонь! — заорал Рекоба. -Открыть огонь!

Но у многих бойцов не было времени даже спустить курок, прежде чем их настигли Черные Храмовники в своих черных доспехах, сиявших на ярком полуденном солнце, с черными крестами на белых наплечниках, с цепными мечами, разрывавшими сектантов, со сверкающими болт-пистолетами.

Рекоба увидел десантника, нет, двоих, затянутых в толпу сектантов, потерявших свое оружие и бросившихся на отделение штурмовиков, просто подмяв их под себя. Сектанты схватили единственное доступное оружие — куски пластона, вырванные из земли огнем тяжелых орудий — и набросились на десантников. Сам Рекоба стрелял из болтера, даже когда керамитовые доспехи двоих десантников не выдержали ударов пластона. Он услышал, как они сломались, и почувствовал, как это придало его людям воли не бежать, но сражаться.

Десантники привыкли, что враги бегут от них. Не в этот раз. Это гаталаморцы. Гаталаморцев нельзя победить.

Остатки отделения штурмовиков отступили к ближайшему зданию, оставляя за собой след из искалеченных тел, но еще больше сектантов — нет, не сектантов, вновь гвардейцев — преследовали их, посылая волны раскаленного добела света в десантников. Еще один упал, и по его искореженному доспеху стреляли, даже когда он умер под ударами гвардейских прикладов и кулаков.

Рекоба присоединился к своим людям в погоне за десантниками, безо всякого построения, некоторые еще пели, и все жаждали драться, теперь, когда наконец-то пролилась кровь.

-Всем бойцам, беглый огонь. Сосредотачивайте огонь на одной цели. — Ателленас смотрел, как раскаленная смерть летит с верхних этажей нависших над улицей зданий, прорывая построение сектантов. Выстрелы лазпушки бороздили раздолбанное покрытие дороги, а разрывные снаряды рассыпались на огненные облака, пожиравшие по дюжине сектантов за раз. Очереди из тяжелого болтера пробивали кровавые дороги в толпе сектантов, заряды из тяжелого плазмомета падали как капли жидкого огня, текшего как вода, но плавившего все, к чему он прикоснется. Шум стоял невероятный, дикий рев взрывной механической ярости, смешанный с воплями умирающих и шипением горящей плоти. Но авто-чувства Ателленаса отфильтровали шумы, оставив только каналы передатчика.

-Кайтеллия. По нам ведут огонь, трое мертвы. Контратакуем. — первые потери, значит. Теперь тактика Ателленаса стоила десантникам жизни. Неподчинение станет куда более крепким противником.

К канонаде присоединились болтеры тактического отделения Ателленаса, каждый десантник выбирал себе целью сектанта и прошивал его молнией визжащей стали. Построение было нарушено и улица наполнилась бурлящей, пылающей массой людей, охваченных в равной мере паникой и ненавистью, забирающихся друг на друга, воющих и мрущих, как мухи. Сектанты не бежали, но были разбиты и ослаблены.

-Кайтеллия, в атаку.

Голос Кайтеллии пробился через какофонию статических шумов и звуков битвы.

-Так точно! Отделение, разбиться на группы! В атаку!

Клинки отделения Кайтеллии снова вкусили крови, когда десантники прорезались сквозь паникующих сектантов. Некоторые язычники бежали, другие сражались вслепую, и дохли в момент. Они создавали островки сопротивления, но десантники выказывали лишь презрение к разбитому противнику, скашивая их, как тростник в грозу.

Силовой меч Кайтеллии собрал самый богатый урожай голов язычников, сверкая, словно молния.

Космодесантники прошлись по пылающей, залитой кровью улице, убивая всех на своем пути, пока не осталось никого.

-Сэр? — голос Валериана полон скрытого напряжения. -Что теперь, сэр?

-Мы отступаем. — ответил Ателленас. -Кайтеллия, прикрой отступление и высматривай дезертиров. Отходим к космопорту-

-Сэр, — сообщил Валериан, -я не могу выполнить такой приказ.

-Сержант, отступить и занять оборонительную позицию.

-Мне ясно, что Вы пытаетесь сделать, командор. Если мы будем отступать и уничтожать сектантов волну за волной, с ними будет покончено, но их цель и есть космопорт. Мы не можем перемолоть еще волну и снова отступить, потому что тогда они его возьмут. Мы должны уничтожить их всех, немедленно, и можем это сделать, только оставшись здесь.

Молчание. Ателленас слышал, как клубится в воздухе дым, как течет по стенам кровь, как последние языки пламени играют на обгорелых трупах сектантов.

-Вот почему ты возражаешь? — осторожно спросил Ателленас. -Потому что уверен, что тактика проигрышная?

Молчание.

-Никак нет. Не поэтому. Может, мы и сможем одолеть это войско, командор. Но если нет, мы должны забрать с собой столько язычников, сколько сможем.

Валериан почти потерян, понял Ателленас. Он пытался это скрыть, но вся его система ценностей рушилась. Все, чему его учили в детстве и когда он стал десантником, говорило ему, что отступить значит умереть миллион раз, потерять честь наравне с жизнью, предать Императора, примарха, само человечество.

-В любом случае, мы должны остаться, командор. — продолжал Валериан. -Это наша обязанность и наш долг.

-Отступаем, Валериан.

-Проклятие, командор, это безумие! Для Вас ничего не значит Орден? У Вас нет долга пред душами потерянных нами братьев? Мы уже потеряли здесь людей, Вы хотите осквернить их память своей трусостью? Это безумие, сэр, и только! Я не отступлю, никогда, ни перед кем и ни перед чем! Я не убегу от битвы, я умру под огнем или от клинка, если другой вариант — сбежать, как дитя, вместе с Вами, тогда у меня нет выбора.

Вот где выиграна битва. Ателленас знал, что прав. Он знал, что победит. От него это требовалось. Враг — ничто, сказал он себе. Но опасны были его собственные люди. Они могут запороть всю операцию. Если ему и приходилось быть вождем, то сейчас.

-Валериан, ты отступишь и займешь оборонительную позицию в космопорте. Если нет, тебя застрелят и твое имя будет стерто из Книги Почестей. Твоей душе не найдется места на пиру ушедших. Твой генокод не будет имплантирован новобранцу, поскольку ты не будешь признан образцом десантника. От тебя навеки отвернутся Рогал Дорн и вечный Император. Тебя не будет в войске Императора в конце времен, когда разгорится последняя битва. Ты боишься бесчестья, сержант Валериан? Если не подчинишься сейчас, если поставишь долг перед собой превыше долга пред Орденом и Империей, я покажу тебе, что такое бесчестье.

И вновь молчание. И сквозь это молчание, Ателленас слышал эхо силы — слов Шкуродера, подгоняющего воинов. Сектанты знали, что им придется ударить всем вместе, чтобы разбить десантников. Эта волна состояла из отступников, взбешенных отсутствием битвы.

Если Ателленас сумеет удержать контроль над своими отделениями перед лицом бесчестья, тогда Храмовники победят. Он чувствовал это всеми фибрами души. Если он сумеет удержать контроль.

-Исполняю против своей воли, сэр. — сказал наконец Валериан. -Когда мы вернемся на Землю, если вернемся, я лично принесу Магистру протест о предательстве. Вас испытают и отлучат. Но сейчас я отступаю.

Пока сила ереси Шкуродера копилась в воздухе, Ателленас вел своих десантников по покинутым улицам Эмпириона IX к космопорту. Над ними парил корабль предателей, напоминающий о том, что случится, если Шкуродер захватит космопорт.

Сколько умрет? Миллиарды?

Ателленас выбросил вопрос из головы. Пока жив хоть один Черный Храмовник, ни один сектант не сбежит на орбиту.

-Рекоба мертв! — заорал Кайрия, когда вокруг него собрались его гарийские воины. -Надоело! Десантники могут трусить и морочить нам голову, но мы самые сильные! Нас четыре тысячи, а их — жалкая горстка! Сейчас, владыка Шкуродер, мы должны напасть сейчас!

Клянусь Богами, командир космодесантников умен, подумал Шкуродер. Лжив и труслив, возможно, но умен. Шкуродер терял своих сектантов. Семена ненависти, посеянные им, взошли и жажда крови затопила их разумы. Лишенные битвы, удовольствия лицезреть врага, который постоянно отступал и уничтожал его войско по частям, люди Шкуродера выходили из-под контроля.

Шкуродер посмотрел на своего помощника. Кайрия был опасен еще до того, как его нашел Шкуродер, будучи молодым и рьяным офицером с репутацией, заработанной жестокостью, выделявшей его в Гвардии, сделавшим большую часть работы Шкуродера по уничтожению человечности его людей. Из всех сектантов, Кайрия лучше всех чувствовал соблазнительную ненависть.

-Кайрия, — мрачно сказал Шкуродер, -этот враг не похож на других. Мы не можем просто бездумно на них напасть, они нас размажут по частям. Они это уже довольно четко показали.

Кайрия подошел ближе. Шкуродер видел вздувшиеся вены на бритой голове гарийского офицера, брызги слюны, вылетавшие у него изо рта, ярость, заполнявшую тьму в его глазах.

-Владыка Шкуродер, многие погибнут, но мы вступим в бой! Даже сейчас они прячутся в космопорте. Если они отступят еще раз, мы победим! Они должны остаться или пасть, а если останутся — сдохнут! В любом случае, мы захватим космопорт и в течение часа уже будем на пути на Махарию. Если умрем, наши черепа прославят Кровавого Бога! Если мы останемся здесь и будем драться тенями и ложью, как наши враги, мы будем омерзительны в нашей слабости!

Шкуродер знал, что выбора у него не было. Он много раз использовал слова крови, чтобы превратить людей в зверей, но теперь ему придется превратить зверей в людей. Он чувствовал, как их сила растет в нем, пока он говорит и его голос звучит в душах Кайрии и всех сектантов.

-Братья! Братья мои, это последнее испытание Кровавого Бога! Ибо мы сражаемся сейчас не ради победы, не ради смерти, но ради мести! Мести за Диесса и Рекобу, за всех, убитых обманом! Мести за попрание святых законов битвы, установленных Кровавым Богом, врагу, который не сразился с нами! Месть, как убийство и резня, часть Его учения — но в отличие от них, она холодна, осуществляема людьми, очищенными ото всех эмоций, что дерутся не как жадные до крови звери, но все вместе, не рвутся слепо в западню, но строем маршируют плечом к плечу, как машина разрушения. Это способ Кровавого Бога показать нам удовольствие от резни, разумности среди бойни, хладнокровия среди-

Кайрия подался вперед, его дыхание было словно языки пламени, зубы обнажились, сердце билось так сильно, что из ноздри текла кровь, а сосуды в глазу лопнули и вокруг зрачка расплылось багровое облако.

-Ложь! — заорал он. -Это не от Кровавого Бога! Теперь, когда нам нужно поклоняться Ему больше всего, наш владыка струсил! Он испугался! Он не лучше врага, трус, дерущийся ложью, а не кулаками!

Кайрия развернулся к сектантам.

-В атаку со мной, братья Кровавого Бога! Убьем их! Убьем их всех!

Все сектанты переменились, как один. Полная ненависти верность, созданная словами крови, спала, и души воинов теперь принадлежали Кайрии, кровавому безумию, бурлящему в разуме каждого из них.

Шкуродер не думал, просто действовал. Он отвел назад ножницы, заменявшие его давно мертвую руку и со свистом рассек ими воздух, сомкнув лезвия на шее Кайрии ударом, отрезавшим тому голову так быстро, что губы офицера еще двигались, когда голова упала на землю.

Тело тоже упало, фонтанируя кровью.

Но было уже поздно. Люди уже разворачивались и бежали через равнину к городу, выкрикивая боевые кличи их родных планет или просто ревя, как звери, неспособные говорить от ярости, кровь на их коже блестела под солнцем.

-Остановитесь! — кричал Шкуродер, пока все его войско неслось к разрушенному городу. -Проклятье, стойте! — слова крови сотрясали воздух, когда он говорил, но результата не было. Души людей были поглощены жаждой крови, а слова обращались к душам.

Лезвия Шкуродера сверкнули и разрезали нескольких ближайших сектантов на куски, но остальные не обратили на это внимания, забираясь друг на друга, чтобы выбежать с территории храма и присоединиться к бешеной гонке.

-Стойте! Вам приказывает Кровавый Бог!

Шкуродер бежал среди обезумевших людей, разделывая всех, до кого мог дотянуться, отрезая головы, руки, ноги, разрубая тела надвое, его кожа и металл ножниц стали скользкими от крови. Вот как обернулось, пронеслось у него в голове. Они покинули его. Слова покинули его. Если бы он мог убить каждого, если бы мог собрать вместе всех и каждого людишек и поместить их шеи между лезвий, если бы мог вскарабкаться на вершину трона черепов и встретить Бога, что предал его...

Войско уже убежало, и Шкуродер остался в храме один, командующий лишь трупами.

Нет. Он ненавидел не своих людей. Враг...

Космодесантники. Они совершили это. Они прятались, как дети, и лишили его людей битвы, ради которой они жили. Их обман лишил слова силы, осквернил авторитет Шкуродера и, через это, самого Кровавого Бога.

-Убей их! — кричали слова, которые он слышал так же, как любой из его людей. -Убей их всех!

Внезапно он обнаружил, что бежит в толпе своих людей, окруженный голыми торсами и рваными мундирами сектантов, вернувшись к людям, задолжавшим ему все. Теперь он знал, что должен делать. Он должен ударить в десантников, как молния, оторвать им конечности одну за другой и почувствовать вкус бойни.

За всем этим, за массой его людей и громом их поступи, за облаками пыли, клубившимися вокруг них, за вонью пота и пламени, затмевая все, были слова крови.

-Кровь! — гласили они. -Кровь во имя Кровавого Бога!

Они пронеслись по улицам, как быстрый поток по равнине, неся с собой вонь пота и крови и шум от четырех тысяч обезумевших человек.

Изрытый ямами заброшенный космопорт окружал десантников со всех сторон, но широкие полосы полуразрушенных куполов послужили оборонительными позициями среди мусора и забытого оборудования. Отделение опустошителей окопалоь, как могло, среди проржавевших штабелей оборудования, а потрепанные штурмовики Кайтеллии засели высоко между опор ближайшего купола, наблюдая за направлявшейся к ним ордой. Ателленас со своим тактическим отделением разместились на открытом пространстве, на ровной пластоновой площадке, на которую сел бы корабль сектантов, если бы они захватили космопорт.

«Это конец», подумал Ателленас. «Даже если я попытаюсь отступить, Валериан не сдвинется с места, как и большинство остальных. По делам нашим судимы будем. Или вспоминаемы, если не совладаем».

-Целься. — хотя сектанты еще были вне досягаемости, Черные Храмовники прицелились, готовые разрядить орудия, как только язычники подбегут достаточно близко. Через прицел болтера Ателленас видел самого Шкуродера, бегущего впереди орды со сверкающими промышленными ножницами, его глаза больше не были глазами вождя, но глазами фанатичного последователя. Вот и суть. Орду больше никто не вел.

Рев нарастал по мере того, как сектанты перебирались через остатки разрушенных строений и устремлялись по главной дороге к космопорту, истекая кровью от множества царапин, полученных за время этой долгой и безумной гонки. Они не чувствовали боли. Они были слепы и глухи ко всему, кроме битвы. То были истинные дети своего Бога, безумные и саморазрушительные.

-Готовы. — раздался голос Валериана из передатчика.

-Отставить, сержант. — откликнулся Ателленас. -Мы обождем.

-Кровь! — орал голос снова и снова, пока ноги Шкуродера несли его все ближе к куполам космопорта, возвышавшимся над спальными кварталами. На лицах людей была жестокая радость, и он тоже был счастлив в эту секунду, зная, что впереди ажно две бойни: сначала десантники, а потом, сквозь космос, на Махарию.

Шкуродер наконец-то был счастлив. Вот для чего он был рожден. Вот почему его выбрал Кровавый Бог. Чтобы убивать, проливать кровь во имя Его.

Он был во главе орды, пересекавшей границу космопорта и с ревом стремившейся к позициям десантников.

-Мочить всех! — кричал он. Он видел силуэты в черных доспехах, ползающие среди мусора, пытающиеся спрятаться, но никто не скроется от избранного Кровавого Бога. -Без жалости! Без пощады! Кровь во имя Кровавого Бога!

Он видел их командира, ждущего лежа, вооруженного силовым кулаком, который он трусливо не использовал, пытаясь поймать их в западню и расстрелять, как он поступил с людьми Рекобы. Высоко над ними затаились потрепанные штурмовики, но они спрыгнут не на перепуганных слабаков, а в кипящее море людей, ставших равными Богам от ярости. И они расплавятся. Все они. Они ничто.

Его лезвия были открыты, готовы убивать, слова крови звучали в ушах в унисон с биением сердца, Шкуродер вел последнюю атаку на космопорт.

-Без жалости! Без пощады! Кровь во имя Кровавого Бога!

-Ждите, сержант. — они были так близко, что Ателленас чувствовал жар, исходящий от них, раньше, чем его регистрировали авто-чувства. Приливная волна людей, катящаяся на десантников, стена пылающей ненависти, уничтожающая все на своем пути, полуголые залитые кровью люди-звери, с яростным демоном во главе, вокруг которого сиял нимб темной мощи.

Они вошли в сектор обстрела. Он мог приказать опустошителям открыть огонь, но не стал. Здесь шло две битвы. Сектанты должны умереть, как и искра восстания среди его людей.

-Отставить огонь. — снова приказал он. Он чувствовал возбуждение своих людей, чувствовал, как желание открыть огонь по орде борется с их уважением к нему, как к командиру. Это уважение недолго продержалось бы, если бы Ателленас ошибся.

А затем это произошло.

Первые пересекшие периметр растерялись, потеряли направление, не видели ждущих десантников. Один из них дико махнул самодельной дубиной, словно желая, чтобы враг появился прямо перед ним — жаждая битвы, он больше не мог ждать, пока доберется до врага, и накинулся на ближайшего товарища. Он жахнул его по затылку. Жертва дала отпор при помощи зубов, пытаясь добраться до глотки первого и роняя его на землю. Насилие распространилось, словно лесной пожар и внезапно на площадке образовалась куча-мала из пинающихся, кусающихся тел. По пластону потекла темно-красная кровь.

Вождь попытался растащить людей, но вскоре сам присоединился к ним в резне, его стремительные ножницы разрезали людей на части по двое и по трое. Шум стоял ужасный. Ни один из них больше не чувствовал боли и они вопили не от нее, а от ярости от того, что делали с ними, и от того, что они делали сами.

Это войско, эта река жидкого пламени, находилась в пистолетном выстреле от десантников Ателленаса, воины рвали друг друга на куски. Так долго лишенные вкуса крови, они взяли его оттуда, откуда только и могли: из своих собратьев-еретиков.

-Кровь! Кровь! Без пощады! Без жалости! — Шкуродер не понимал, что кричит. Он больше ничего не чувствовал, лишь жажду в глотке и в пустоте в душе, пустоте, что может быть заполнена лишь смертью. Расплата за дары Кровавого Бога — постоянная жажда, страсть к битве, напряжение и величайшее отчаяние, что приносит это безумие.

Его лезвия вспарывали животы людей рядом.

-Слабаки! — думал он. -Дебилы! Проиграть, когда цель была так близко! Лишить Кровавого Бога последней почести, потратив жизни впустую! Десантники победили, их обман так долго лишал людей битвы, что они предпочли потрошить друг друга секундному ожиданию.

Та часть его разума, что еще могла думать, была поглощена кипящим котлом ярости, составлявшим остальную его часть. Шкуродер убивал, убивал и убивал, с каждой смертью получая капельку облегчения в бездне жажды. Даже когда вокруг него сгрудились извивающиеся, кричащие, окровавленные тела, он убивал. Когда толпа так сдавила его, что он не мог дышать, он убивал. Когда на его глаза опустилась тьма и сердце прекратило безумно колотиться, он все еще убивал. Инстинкт убийцы не вытравила даже смерть, и ножницы резали стены плоти вокруг него до тех пор, пока не была истрачена последняя капля энергии Шкуродера.

Когда жизнь наконец вытекла из Шкуродера, Кровавый Бог отвернулся от Своего героя.

Когда безумие кончилось, осталось только около трех дюжин человек, слепо и бесцельно бродивших среди груд разорванных тел. Войско Шкуродера теперь состояло из четырех тысяч изуродованных трупов и озера крови, медленно просачивавшегося сквозь трещины в пластоне. Кружили мухи, а жар ярости сектантов спадал вместе с остывающими телами. Небо потемнело, наступал вечер, и уродливые тени, отбрасываемые трупами, росли.

-Храмовники, выдвигаемся. — приказал Ателленас. Штурмовое отделение спрыгнуло с купола, затормозив при помощи прыжковых ранцев. Опускались цепные мечи и полуслепые сектанты умирали без борьбы. Ателленас шел со своим тактическим отделением, расстреливая из болтеров выживших, бродящих среди тел по двое и по трое. Он поднял болт-пистолет и еще один еретик упал.

Им не понадобились опустошители. Скоро последние выжившие были мертвы и с угрозой Шкуродера было покончено.

-Почему Вы не сказали нам, сэр? — спросил через передатчик Валериан. -Если Вы знали, что это случится?

-Потому что, Валериан, я перед вами отчитываться не обязан. Слово командира, мое слово — закон. Я не случайно получил это звание. Я был расценен своим Орденом как человек, который с наибольшей вероятностью приведет войска к победе. Мое предназначение — вести вас, ваше — следовать за мной. Если нарушить эту схему, все потеряно. Ты будешь исполнять приказы беспрекословно, Валериан. Мы десантники. Мы Черные Храмовники.

Штурмовое отделение проверяло тела на предмет выживших. Ателленас уже знал, что их не будет.

-Некоторые из вас, — сказал он, -займут посты, на которых и вам придется командовать людьми из нашего Ордена. И тогда вы вспомните урок, преподанный вам здесь. Надо всем, над формальностями и милосердием, и даже над честью, что Валериан так чтит, стоит победа. Только победив, вы действительно почтите Императора и своих товарищей. Поражение — вот величайший позор. Мы отступили перед врагом, но это не позорно, поскольку так мы победили его. Позор пал на Шкуродера, за то, что он потерял шанс победить, сражаясь рядом с животными, а не солдатами.

Почти совсем уже стемнело, солнце Эмпириона IX закатывалось за горизонт.

-Кайтеллия, когда прибудут корабли поддержки?

-Через девятнадцать дней, сэр. Два наших ударных крейсера. Они уничтожат корабль еретиков быстрее, чем те поймут, что они здесь.

Девятнадцать дней, подумал Ателленас. Если бы они потерпели поражение, поблизости не было бы ни одного имперского корабля, способного перехватить судно язычников. Сколь глубока была бы рана, нанесённая Империи потерей жизней и боевого духа, если бы они проиграли? Очень глубока.

-Тогда похороним наших братьев, — сказал он, -и приготовим их снаряжение и генокод для отправки на Землю. Валериан, ты со своим отделением установишь здесь памятный знак, чтобы никто, ступивший на эту землю, не остался в неведении относительно произошедшего здесь. Вы знаете, что нужно делать. Выполнять!

Авто-чувства Ателленаса автоматически переключились в ночной режим, когда на Эмпирионе IX село солнце.

+++

Перевод авторский.